* * *

Рано утром 22 марта в Севастопольскую бухту прибыл на английском военном корабле «Император Индии» генерал Врангель в сопровождении Шатилова. Командующий нашим флотом немедленно выслал катер, дабы перевезти генерала Врангеля на русский крейсер «Генерал Корнилов».

Полковник Аметистов, побывавший на пристани, доложил мне, что Врангель прибыл очень обеспокоенным и настолько взволнованным, что у него началось сердцебиение, и он сразу лег отдохнуть. Первым, кого он пожелал видеть, был генерал Абрам Михайлович Драгомиров. О чем они беседовали, мне не было известно. Генерал Драгомиров оповестил членов Военного совета, чтобы они собрались в зале Большого дворца после полудня, кажется, к двум часам дня.

В назначенное время я вошел в зал, где накануне происходил Военный совет. Членов оказалось значительно меньше, так как группа Слащова и еще кто-то успели уехать. Члены Совета интересовались содержанием приказа генерала Деникина, которым он утром 22 марта назначил генерала Врангеля Главнокомандующим.

Вдруг вошел Врангель, сопровождаемый Шатиловым и Драгомировым. На лице Врангеля было написано смущение. Видно было, что он волновался. В движениях его чувствовалась какая-то неловкость. Но он быстро овладел собой, приветливо, несколько торопливо поздоровался с членами Военного совета и попросил членов, пользовавшихся правами не ниже командира корпуса, перейти в соседнюю небольшую угловую комнату. Все присутствующие в зале переглянулись, не понимая, что это значит.

Приглашенные вошли в небольшую комнату с одним окном, выходившим на бухту, и сгруппировались вокруг круглого стола. Врангель стоял, оглядывая присутствующих, которых было свыше двадцати человек *). Все стояли. Врангель попросил закрыть дверь комнаты. Кто-то исполнил просьбу. Наступило молчание.

Врангель вынул из-за борта черкески бумагу и сказал:

— Господа, одновременно с моим назначением на пост Главнокомандующего я получил документ, врученный английским правительством генералу Деникину и переданный мне. Англичане решили прекратить нам всякую военную помощь и предлагают свое посредничество для заключения мира с большевиками. Как поступить? Я принял решение. Но я хотел бы узнать и ваше мнение по этому вопросу **).

Генерал Врангель продолжал стоять, явно волнуясь и оглядывая присутствующих, как бы желая прочитать на их лицах, что они думают. Наши взоры встретились, и я сказал:

— Пока мы имеем хоть один шанс, войну продолжать нужно!

— Это и мое решение, — ответил Врангель и тут же приказал набросать ответ английскому правительству. Сущность этого ответа, как я занес в свою записную книжку, заключалась в том, что Врангель предоставлял англичанам вести переговоры с большевиками о заключении перемирия, но при условии, чтобы английское правительство продолжало оказывать нам материальную помощь в течение не менее двух месяцев. Наброски ответа английскому правительству в русской редакции были прочитаны присутствующим.

Кто-то из генералов, кажется Покровский, крикнул:

— Правильно! Надо продолжать войну! Черт с ними, с англичанами, обойдемся и без них.

— Итак, господа, будем готовиться к войне против красной нечисти. А теперь прошу вас подписать протокол заседания нашего Военного совета ***).

Протокол подписали все.

Генерал Врангель тщательно сложил подписанный протокол Малого военного совета и положил его за борт черкески.

Вскоре после этого я покинул комату, где происходило собрание, и с Драгомировым отправился на крейсер «Генерал Корнилов». В этот же день, 22 марта, генерал Врангель отдал приказ ****) о своем вступлении в должность Главнокомандующего. Я же его приказом был сохранен в занимаемой должности начальника штаба Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России.

Вечером 22 марта генерал Деникин, простившись со своим конвоем и охраной офицерской роты штаба Главнокомандующего, на английском миноносце проследовал в Константинополь. Таким образом, я не имел возможности проститься со своим любимым Главнокомандующим.