Родившемуся в Москве в 1882-ом году Михаилу Александровичу было, стало быть, 87 лет. И это много! Но такова была заключенная в нем жизненная сила, что с виду он, самое большее, мог казаться лет семидесяти. Соответствующей была и его активность. Можно сказать о нем, что несмотря на годы и на иной раз пошаливавшее здоровье, он был неутомимым. И не только писал, продолжая и заканчивая уже начатое, но все время обдумывал и готовил новое.

После Поливановской гимназии в Москве Михаил Александрович поступил на Юридический факультет, по окончании которого был сначала помощником присяжного поверенного, потом присяжным поверенным. Не случись через некоторое время первой мировой войны, он, по всей вероятности, сделал бы блестящую юридическую карьеру. Но, послушный голосу патриотического долга, он бросает судебные сферы и поступает добровольцем — рядовым — в артиллерию. Всю первую войну он проводит на фронте, лишь изредка возвращаясь домой на короткие побывки.

Позорный Брест-Литовский мир, которого он не мог ни принять, ни оправдать, побудил его почти сразу вступить в ряды вооруженных сил Юга России, где, разумеется само собой, он почти немедленно получил офицерский чин. Его служба в Белых Армиях была иной, чем в Армии Императорской: он опрашивал пленных и на основании собранных данных представлял рапорта и доклады в штабы. Пишущему эти строки он, еще в Крыму, рассказал о следующем эпизоде. На фронте отряд курсантов, который командование намеревалось отвести в тыл, на отдых, вынес резолюцию: от отдыха отказаться, остаться на фронте. Какая-то утечка позволила Михаилу Александровичу об этом узнать. Генерал Туркул, поставленный им в курс, рядом небольших ночных маневров захватил отряд курсантов в плен. Можно думать, что многие из них пожалели об отказе быть на отдыхе, в тылу! За белой борьбой последовало Галлиполи, где Михаил Александрович пробыл до самого конца. Заграницей он от дальнейших усилий не отказался. Отметивший его еще на юге генерал Кутепов прикомандировал его к своему штабу, где он занимал — несмотря на чин поручика — очень видное — генеральское — положение. Его доклады и статьи о советской России, которые размножались на гектографах, служили ценнейшим матерьялом при составлении планов. Генерал Кутепов, как известно, ни на минуту оружия не складывал, и только его похищение советчиками положило предел его неукротимой энергии.

Перу Михаила Александровича принадлежат две больших книги: Сборник имени Кутепова, в который входит его обширная статья, составляющая главнейшее содержание сборника, и «Корниловский полк» — написанный на основании рассказов корниловцев. Статьи и очерки Михаила Александровича появлялись в зарубежной прессе до самого последнего времени. Ряд помещенных им в «Возрождении» очерков, как о том, что он видел и запомнил во время первой великой войны, так и о годах белой борьбы, неизменно привлекал горячее одобрение и всяческое внимание наших читателей. Надо, конечно, помнить, что среди нас, изгнанников, военных много.

Несмотря на годы, кончина Михаила Александровича была неожиданностью. С утра и за обедом он казался совсем здоровым и, по обычаю своему, делился текущими делами, говорил, как всегда, попросту и спокойно. Потом он прилег у себя в комнате, и вошедшая туда в пять часов вечера его супруга нашла его мертвым.

Редакция «Возрождения» выражает ей свое самое горячее соболезнование.

Конечно, утрата спутника всей жизни — самая тяжкая из утрат. Но и для нас, привыкших к посещениям редакции Михаилом Александровичем, всегда ценивших и статьи его, и непоколебимую веру в конечное торжество права и правды, — уход его — тяжкий удар.

Я.Н. Горбов