•
Генерал А.И.Деникин
• Генерал П.Н.Врангель
• Генерал А.П.Кутепов
• Генерал Я.А.Слащов-Крымский
•
Крымская кампания 1920 года
•
Старая Армия и Великая война
•
Гражданская война
•
Русское Зарубежное Воинство
•
Биографические материалы
•
Список публикаций
•
Список иллюстраций
•
Информация
•
Гостевая книга
• Почта
|
Пройден еще один этап героической борьбы за счастье и свободу России малых числом, но великих духом людей.
Истомленная, обескровленная в неравных боях Русская Армия уходила из Крыма, оставив позади себя могилы боевых товарищей. Что ждет ее, куда приклонит она голову — никто не знал. И вот на мачтах судов взвился флаг. Те же родные цвета… Кто не оставил нас в тяжелую годину? Кто великодушно протянул нам братскую руку помощи? Кто вспомнил пролитую за други своя кровь на полях Восточной Пруссии?.. Франция… Наш старый военный союзник… И исчезли сомнения… И вновь надежды… Вера в будущее…
Константинополь. Все предвещало, что Армия будет сохранена для России. Командующий французской эскадрой, оказавшей мощную поддержку эвакуации, свидетельствует [Главнокомандующему] от лица флота чувство глубокого почтения к храбрости его и армии, выражая надежду на славное возвращение на Родину. Командующий французскими войсками на Востоке письмом от 9-го декабря подчеркивает, что о нарушении организации армии не может быть и речи; что в соблюдении стройности этой организации французское Командование всецело рассчитывает как на личный престиж генерала Врангеля, так и на его авторитет как главы армии.
Размещенные в трех лагерях (Лемнос, Галлиполи, Чаталджа) войска начали быстро устраиваться на зимовку, встречая полное содействие французов; в частности, это касается лагеря Чаталджа. Но неожиданно, в средних числах декабря, размещенному в этом лагере Донскому корпусу было отдано французскими властями распоряжение приготовиться к переезду на Лемнос. Не вызываемое никакими серьезными соображениями, это распоряжение совершенно естественно вызвало волнение в Штабе Главнокомандующего и еще более, конечно, в среде казаков Донского корпуса, видевших в этом стремление отделить их на острове от всего мира и окончательно уничтожить возможность возвращения в Россию.
В это же время Главным Командованием было получено извещение от дипломатического представителя в Париже о том, что г. Лейг официально заявил о прекращении с ПЕРВОГО ФЕВРАЛЯ финансовой и материальной помощи Армии. Учитывая невозможность в этих условиях отдать распоряжение о перевозке казаков на Лемнос, Главнокомандующий обратился к французскому командованию с просьбой подтвердить продолжение довольствия войск как на материке, так и на Лемносе. Командующий французским оккупационным корпусом от дачи такого подтверждения в письменной форме уклонился, но при личном свидании заявил в общих фразах, что не допускает мысли о возможности прекращения довольствия, если таковое не будет обеспечено из других источников. Во всяком случае подготовка к переезду на Лемнос продолжалась помимо ведения и вне инициативы Русского Командования распоряжениями французских властей, и Главнокомандующий, правда, уже получивший извещение из Парижа о том, что Палата вотировала кредит в 100.000.000 для содержания крымских беженцев, — отдал распоряжение о перевозке.
Но смущение уже пустило среди казаков глубокие корни. Перспектива голодной смерти привела к взрыву возмущения перед погрузкой на пароходы. Демонстрируя возможность прекращения пайка, французские власти в течение двух дней не выдавали в один из Донских лагерей никакого продовольствия и в последующие несколько дней [выдавали] в значительно уменьшенной порции.
Одновременно с этим французским командованием была объявлена запись желающих выехать в Совдепию. Поставленные в безвыходное положение, распропагандированные воспользовавшимися благоприятными условиями большевицкими агентами, часть казаков пошла — пусть на верную быструю гибель в Совдепию, чем на медленное умирание от голода на Лемносе. Те же меры воздействия были оказаны при производившейся в то же время записи в Совдепию среди Кубанского корпуса (Лемнос).
Все действия французского Командования ясно стали указывать, что в отношении армии политика приняла окраску, противоположную тому полному благородства отношению, какое мы встретили по прибытии в Константинополь.
Заведомо зная, что ожидает возвращающихся в Совдепию, и видя, что положение вещей, диктуемое непосильностью для Франции новых затрат, он изменить не в силах, Главнокомандующий обратился к дружественным странам с просьбой оказать всемерную помощь по принятию частично на их территорию армии.
В течение января месяца никаких новых предложений о распылении армии не поступало. Напротив, 2-го февраля сношением за № 3226/3 Генерал Шарпи уведомил Главнокомандующего, что французское правительство не намерено оставить на произвол судьбы русских беженцев, которых оно приютило, до тех пор, пока комитет русских организаций не сможет его заменить. В середине февраля от французского командования было получено извещение о том, что Бразилия предлагает приютить у себя 10.000 русских эмигрантов и предоставляет им земледельческую работу.
Откинув в сторону соображения о тягости для русских граждан удаляться от Родины (что было все же сообщено французскому командованию), это предложение все-таки было относительно приемлемым выходом из положения, но формулировка его была так туманна, что Главное Командование обратилось с просьбой дать более подробные сведения об условиях эмиграции, но таковых сообщено не было, ни тогда, ни позже, ни до сих пор.
И, наконец, в средних числах марта Верховный Комиссар Франции сообщил Главнокомандующему о том, что, согласно полученным из Парижа распоряжениям, довольствие армии прекращается 1-го апреля, поэтому чинам армии необходимо придти к одному из трех решений: 1) выехать в Совдепию, 2) эмигрировать в Бразилию и 3) искать себе частного заработка. Решение должно быть принято немедленно, ибо до первого апреля осталось две недели.
Естественным ответом на это Главнокомандующего было: он не может советовать выезжать в Совдепию на верную смерть или в Бразилию на полную неизвестность людям, вверившим ему свою судьбу.
Ход событий явно ускорялся, но, считаясь с положением людей, Главнокомандующий обратился ко всему миру с воззванием о помощи тем, кто ради свободы Родины, ради спасения всей Европы безмерно проливали свою кровь, считая долгом чести оставаться верными своим союзникам. Вместе с тем Главнокомандующий обратился к Королевичу-Регенту Сербии и Правителю Венгрии с просьбой придти на помощь Армии.
Но события шли своим чередом. Желание так или иначе покончить с вопросом существования Русской армии привело Французское Командование к необходимости сделать шаги, характер которых совершенно противоположен положению, занятому французским правительством в первые дни нашего пребывания под покровительством Франции. Оно объявило: 1) что первая партия прибывших в Совдепию была встречена радушно, вопреки имеющимся неопровержимым сведениям о расстрелах и жестокостях большевиков, 2) что слухи о помощи со стороны каких-либо держав лишены всякого основания, что их распускают заинтересованные в сохранении «теплых мест» начальники и что фактически продовольствие прекращается 1-го апреля. Вместе с тем всякое выражение желания начальников разъяснить истинное положение вещей пресекалось в самой резкой форме, причем в каждом удобном случае начальники выставлялись в самом невыгодном свете.
Особенно резко и оскорбительно для нас, русских, все это было выполнено на острове Лемносе, где французский комендант генерал Бруссо издал приказ, в котором пытался подорвать престиж наших начальников. Несмотря на это, приказ все же нами был исполнен в точности. Верные долгу службы и общему делу русские начальники, дабы не вызвать каких-либо осложнений, не сопротивлялись французским военным властям. Однако, несмотря на это, по приказанию генерала Бруссо миноносец и вооруженные катера по очереди подводились к тем участкам берега, где происходила сортировка казаков на выезд в Совдепию. Везде были наготове вооруженные караулы. Офицерам приказывали становиться спиной к казакам, «дабы казаки на лицах офицеров не прочли бы осуждения себе и тем не стеснялось бы их свободное волеизъявление». Подобные унизительные картины имели место повсюду.
Никто не сомневается, что скоро наступит час освобождения нашей Родины и что Русский Народ скоро будет иметь право говорить как равный среди других народов Европы.
Тем более горько и непонятно отношение к доблестной страдалице — Русской Армии, до конца остающейся верной своим высоким заветам, со стороны французских представителей и командования за последнее время.
2 Апреля 1921 года
П/х «Вел. Кн. Александр Михайлович»
Начальник Штаба
Главнокомандующего Русской Армией
Генерал-от-кавалерии Шатилов
Часовой. Орган связи Российского Национального Движения.
№ 569 (11). Bruxelles, ноябрь 1973. С. 13–14
|